«Із янголом на плечі», за визначенням І. Малковича,— це балада: а) староруська; б)Старосвітська; В) сучасна; г)

4)решение метраши отправится на поле за клюквой

Текст:
Потемневшее от пыли голубое южное небо -- мутно; жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел, пароходных винтов, острыми килями турецких фелюг и других судов, бороздящих по всем направлениям тесную гавань. Закованные в гранит волны моря подавлены громадными тяжестями, скользящими по их хребтам, бьются о борта судов, о берега, бьются и ропщут, вспененные, загрязненные разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцеплений вагонов, подвозящих груз, металлический вопль железных листов, откуда-то падающих на камень мостовой, глухой стук дерева, дребезжание извозчичьих телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузчиков, матросов и таможенных солдат -- все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня и, мятежно колыхаясь, стоят низко в небе над гаванью, -- к ним вздымаются с земли все новые и новые волны звуков -- то глухие, рокочущие, они сурово сотрясают все кругом, то резкие, гремящие, -- рвут пыльный, знойный воздух. Гранит, железо, дерево, мостовая гавани, суда и люди -- все дышит мощными звуками страстного гимна Меркурию. Но голоса людей, еле слышные в нем, слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, смешны и жалки: их фигурки, пыльные, оборванные, юркие, согнутые под тяжестью товаров, лежащих на их спинах, суетливо бегают то туда, то сюда в тучах пыли, в море зноя и звуков, они ничтожны по сравнению с окружающими их железными колоссами, грудами товаров, гремящими вагонами и всем, что они создали. Созданное ими поработило и обезличило их. Стоя под парами, тяжелые гиганты-пароходы свистят, шипят, глубоко вздыхают, и в каждом звуке, рожденном ими, чудится насмешливая нота презрения к серым, пыльным фигурам людей, ползавших по их палубам, наполняя глубокие трюмы продуктами своего рабского труда. До слез смешны длинные вереницы грузчиков, несущих на плечах своих тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Рваные, потные, отупевшие от усталости, шума и зноя люди и могучие, блестевшие на солнце дородством машины, созданные этими людьми, - машины, которые в конце концов приводились в движение все-таки не паром, а мускулами и кровью своих творцов, -- в этом сопоставлении была целая поэма жестокой иронии. Шум -- подавлял, пыль, раздражая ноздри, -- слепила глаза, зной -- пек тело и изнурял его, и все кругом казалось напряженным, теряющим терпение, готовым разразиться какой-то грандиозной катастрофой, взрывом, за которым в освеженном им воздухе будет дышаться свободно и легко, на земле воцарится тишина, а этот пыльный шум, оглушительный, раздражающий, доводящий до тоскливого бешенства, исчезнет, и тогда в городе, на море, в небе станет тихо, ясно, славно... Раздалось двенадцать мерных и звонких ударов в колокол. Когда последний медный звук замер, дикая музыка труда уже звучала тише. Через минуту еще она превратилась в глухой недовольный ропот. Теперь голоса людей и плеск моря стали слышней. Это -- наступило время обеда.

во дворе не было ни души. (2)Поболтать было не с кем, поэтому Сыроеж-кин решил идти в самую дальнюю булочную: может, кого-ни­будь встретит или увидит что-нибудь занятное. (З)Серёжка медленно вышагивал под тенистыми липами. (4)Со стороны можно было подумать, что его что-то заботит и он погружён в свои мысли. (5)Но какие уж это мысли? (6)Так, игра: хочется, чтобы всё вокруг было ещё лучше, интереснее, значительнее. (7)Вот посажены деревья, вчера их ещё не было. (В)Тоненькие, совсем палочки, и без листьев. (9)Но ничего! (Ю)Скоро они наберут силу, зашумят на ветру... (11)А вот буль­дозеры наворотили кучу земли: ровняют площадку. (12)Пока вал не убрали, здесь удобно прятаться. (13)А потом, наверное, поса­дят кусты, поставят спортивные снаряды... (14)Внизу, за рекой, видна чаша стадиона. (15)Серёжка смотрит на неё, но видит не стадион, а казенные стены римскоро Колизея. (16)Сейчас он не ученик средней школы, он — отважный гладиатор. (17)На нём не штаны и куртка, а кованые доспехи. (18)Он должен схватиться с тиграми и львами и пора­зить их своим мечом, чтобы остаться в живых... (19)Нет, пусть лучше будет стадион не Колизеем, а синхро­фазотроном! (20)Да, да, такой он и есть, синхрофазотрон, — круглая, как цирк, громада, внутри которой носятся частицы, составляющие атомное ядро. (21)И сейчас Серёжка не просто ученик — он физик! (22)Вот он берёт фотопластинки и начина­ет размышлять, что на них за следы... (23)Вдруг вспыхивает солнечный луч, и Серёжка забывает, что минуту назад был физиком. (24)Темнеют вдалеке стены Кремля, и их охраняет на высоком берегу стрелец Сыроежкин. (25)Вот приближается высокий старик с палкой. (26)Да это сам Иван Грозный! (27)Какой приказ отдаст он своему воину? (28)Грозный приостановился и спокойно спросил: - (29)Скажи-ка, дружище, как пройти к магазину «Милли­он мелочей»? - (ЗО)Н-не знаю, - растерянно пролепетал Серёжка. - (31)То есть что я!.. (32)3наю! (ЗЗ)Сначала постоянно прямо, потом налево. - (34)Спасибо, — сказал, ничуть не удивившись, старик. (35)И пошёл. (Зб)Медленно. (37)Спокойно. (38)И уже совсем не как Иван Грозный. (39)А жаль. напишите сочинение рассуждение как вы понимаете " А ЖАЛЬ"

25 БАЛЛОВ ЗА ЕТО