что ты знаешь о жтвотных леса

совпадают?

составте сравнительную характеристику Печорина и Грушницкого?

Помогите пожалуйста что можетие!

1)Как-то в Америке понадобились мне новые ключи. (2) Захожу в мастерскую. (3)У прилавка — мужчина лет шестидесяти.
(4)— Я — Кеннет Бауэре, — представился он и включил станок.
(5) Над его головой я увидел портрет длинноволосого старика.
(6) — Ты знаешь — кто это? — спросил мистер Бауэре. — (7) Мой дедушка — Альберт Эйнштейн! (8)Я выразил изумление.
(9) — Вы — еврей? — говорю. (10)Надо же было что-то сказать.
(11)— Я — американец, — ответил Кеннет Бауэре, не прерывая работы.
(12)Затем указал на старинную фотографию. (13) Пожилой мужчина в очках склонился над книгой.
(14) — Ты знаешь, кто это? — спросил мистер Бауэре. — (15)Великий ирландский писатель Джойс... (16)Мой дядя!
(17)— Значит, вы — ирландец? — сказал я. (18)Надо же было что-то сказать.
(19)— Я — американец, — ответил Кеннет Бауэре, не прерывая работы, — теперь взгляни сюда.
(20)Он показал мне цветной фотоснимок.(21) Чернокожий боксер облокотился на канаты ринга.
(22)— Узнаешь? (23) Это великий боксер Мохаммед Али.(24) Мой племянник...
(25) Признаться, я несколько оробел. (26)Кеннет Бауэре выглядел совершенно здоровым. (27)Взгляд его был насмешлив и проницателен.
(28)— Значит, вы — мусульманин? — сказал я. (29)Надо же было что-то сказать.
(30)— Я—американец,—ответил Кеннет Бауэре, не прерывая работы.
(31)— Эти люди — ваши родственники?
(32)— Да, — сказал он.
(33)— Все эти люди — родственники?
(34)— Безусловно, — сказал он.
(35)— Люди всего мира? (36)Всех национальностей? (37)Всех эпох?
(38)— Ты абсолютно прав, — сказал мистер Бауэре, — ты умнее, чем я думал.
(39)Он закончил работу и протянул мне ключи. (40)Я поблагодарил и расплатился. (41)Мистер Бауэре с достоинством кивнул. (42)Уходя, я еще раз спросил:
(43)— Все люди мира — родственники? (44)Братья? (45)— Вне малейшего сомнения, — ответил Бауэре и добавил: — (46)Будешь в нашем районе, занеси мне свою фотографию...

Больше чем можно,
больше чем надо —
будто
поэтовым бредом во сне навис —
комок сердечный разросся громадой:
громада любовь,
громада ненависть.
Под ношей
ноги
шагали шатко —
ты знаешь,
я же
ладно слажен, —
и всё же
тащусь сердечным придатком,
плеч подгибая косую сажень.
Взбухаю стихов молоком
—и не вылиться —
некуда, кажется — полнится заново.
Я вытомлен лирикой —
мира кормилица,
гипербола
праобраза Мопассанова.