Разделить предметы на 2 группы. Кто мог бы стать хозяином каждой группы?

свои силы. Он
крепился, стараясь не поддаваться чувству дурноты, затопившему, словно
прилив, все его существо. Это чувство поднималось волной и мутило
сознание. Временами он словно тонул, погружаясь в забытье и силясь
выплыть, но каким-то необъяснимым образом остатки воли помогали ему снова
выбраться на поверхность.
Он лежал на спине неподвижно и слышал, как хриплое дыхание волка
приближается к нему. Оно ощущалось все ближе и ближе, время тянулось без
конца, но человек не пошевельнулся ни разу. Вот дыхание слышно над самым
ухом. Жесткий сухой язык царапнул его щеку словно наждачной бумагой. Руки
у него вскинулись кверху - по крайней мере он хотел их вскинуть - пальцы
согнулись как когти, но схватили пустоту. Для быстрых и уверенных движений
нужна сила, а силы у него не было.
Волк был терпелив, но и человек был терпелив не меньше. Полдня он
лежал неподвижно, борясь с забытьем и сторожа волка, который хотел его
съесть и которого он съел бы сам, если бы мог. Время от времени волна
забытья захлестывала его, и он видел долгие сны; но все время, и во сне и
наяву, он ждал, что вот-вот услышит хриплое дыхание и его лизнет шершавый
язык.
Дыхание он не услышал, но проснулся оттого, что шершавый язык
коснулся его руки. Человек ждал. Клыки слегка сдавили его руку, потом
давление стало сильнее - волк из последних сил старался вонзить зубы в
добычу, которую так долго подстерегал. Но и человек ждал долго, и его
искусанная рука сжала волчью челюсть. И в то время как волк слабо
отбивался, а рука так же слабо сжимала его челюсть, другая рука
протянулась и схватила волка. Еще пять минут, и человек придавил волка
всей своей тяжестью. Его рукам не хватало силы, чтобы задушить волка, но
человек прижался лицом к волчьей шее, и его рот был полон шерсти. Прошло
полчаса, и человек почувствовал, что в горло ему сочится теплая струйка.
Это было мучительно, словно ему в желудок вливали расплавленный свинец, и
только усилием воли он заставлял себя терпеть. Потом человек перекатился
на спину и уснул.
На китобойном судне "Бедфорд" ехало несколько человек из научной
экспедиции. С палубы они заметили какое-то странное существо на берегу.
Оно ползло к морю, едва передвигаясь по песку. Ученые не могли понять, что
это такое, и, как подобает естествоиспытателям, сели в шлюпку и поплыли к
берегу. Они увидели живое существо, но вряд ли его можно было назвать
человеком. Оно ничего не слышало, ничего не понимало и корчилось на песке,
словно гигантский червяк. Ему почти не удавалось продвинуться вперед, но
оно не отступало и, корчась и извиваясь, продвигалось вперед шагов на
двадцать в час.


Через три недели, лежа на койке китобойного судна "Бедфорд", человек
со слезами рассказывал, кто он такой и что ему пришлось вынести. Он
бормотал что-то бессвязное о своей матери, о Южной Калифорнии, о домике
среди цветов и апельсиновых деревьев.
Прошло несколько дней, и он уже сидел за столом вместе с учеными и
капитаном в кают-компании корабля. Он радовался изобилию пищи, тревожно
провожал взглядом каждый кусок, исчезавший в чужом рту, и его лицо
выражало глубокое сожаление. Он был в здравом уме, но чувствовал ненависть
ко всем сидевшим за столом. Его мучил страх, что еды не хватит. Он
расспрашивал о запасах провизии повара, юнгу, самого капитана. Они без
конца успокаивали его, но он никому не верил и тайком заглядывал в
кладовую, чтобы убедиться собственными глазами.
Стали замечать, что он поправляется. Он толстел с каждым днем. Ученые
качали головой и строили разные теории. Стали ограничивать его в еде, но
он все раздавался в ширину, особенно в поясе.
Матросы посмеивались. Они знали, в чем дело. А когда ученые стали
следить за ним, им тоже стало все ясно. После завтрака он прокрадывался на
бак и, словно нищий, протягивал руку кому-нибудь из матросов. Тот
ухмылялся и подавал ему кусок морского сухаря. Человек жадно хватал кусок,
глядел на него, как скряга на золото, и прятал за пазуху. Такие же
подачки, ухмыляясь, давали ему и другие матросы.
Ученые промолчали и оставили его во покое. Но они осмотрели
потихоньку его койку. Она была набита сухарями. Матрац был полон сухарей.
Во всех углах были сухари. Однако человек был в здравом уме. Он только
принимал меры на случай голодовки - вот и все. Ученые сказали, что это
должно пройти. И это действительно прошло, прежде чем "Бедфорд" стал на
якорь в гавани Сан-Франциско.

(замените местоимение ОН на местоимение Я. разделите текст на 3 абзаца)

1.Почему слово "Поэт" написано везде с большой буквы?
2.Зачем Лермонтов разделил стихотворение на две части?
3.Что это даёт с точки зрения автора и читателя?
4.Меняется ли такой эпиграф образ переживания лирического героя?
5.если меняется, то какие бы строки этого стихотворения вы вынесли в эпиграф?
6.Сравните два стихотворения и сформулируйте, какие чувства несёт в себе ключевой образ каждого из этих произведений.

срочно!!!!
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ НА РУСИ.
Русская литература существует более тысячи лет. Из этого тысячелетия около семи веков (X—XVII) приходится на древнюю литературу. В 988 году Русь приняла христианство. Приблизительно в это же время на Русскую землю стали проникать богослужебные книги, переведенные с греческого языка на церковно-славянский болгарскими учеными-монахами Кириллом и Мефодием. Церковно-славянским (старославянским) языком называют один из диалектов древнеболгарского языка, близкий к русскому. Так рядом с разговорным русским языком появился письменный, книжный.

Пожалуй, не было на Руси человека (за малым исключением), кто не ходил бы в церковь, не соблюдал бы религиозных обрядов, а значит, так или иначе не соприкасался бы с церковнославянским языком. А тот, кто писал на церковно-славянском, не мог отречься от своего родного, русского языка. Происходило взаимодействие живой, разговорной речи с письменной. Это взаимодействие усилилось с появлением на Руси оригинальной литературы (летописей, житий, поучений, проповедей, воинских повестей), в основе которой лежал русский язык, конечно, далекий от нашего современного. Большое влияние на оригинальную литературу оказало устное народное творчество.

Правда, в первые столетия существования русской письменности художественной литературы в нашем понимании (с четко очерченными характерами героев, изображением их внутреннего мира, сложными сюжетами, лирической поэзией) еще не было. Но летописи, жития святых, воинские повести были насыщены яркой образной речью, фантастикой, легендами, притчами, элементами народной поэзии. Так закладывались основы художественной литературы.