Что делать если ты дружила с подругой,и весь класс пошл на физру а с другой девочкой которую почти все ненавидят я играла в волебол училась играть

Линдгрен .Прочитайте сначала ... Уже в восемь часов утра в понедельник он услышал у себя под окном разбойничий посвист Андерса — условный сигнал троих друзей. Калле мгновенно оделся. Впереди был новый чудесный день. Каникулы! Ни уроков, ни домашних заданий, только и дела, что поливать клубнику да следить, не появились ли по соседству преступники. Ни то, ни другое не было особенно затруднительным. Погода стояла чудесная. Калле выпил стакан молока, съел бутерброд и ринулся к двери. Мама не успела изложить и половины всех тех увещеваний и предупреждений, которые собиралась преподнести ему вместе с завтраком. Теперь оставалось только вызвать Еву-Лотту. Калле и Андерс почему-то считали не совсем удобным просто зайти и позвать ее. Строго говоря, дружить с девчонками вообще не полагалось. Но что делать? С ней все куда интересней. Ева-Лотта не из тех, кто отстает, когда затевается что-нибудь увлекательное. В храбрости и ловкости она не уступит любому мальчишке.; Когда перестраивали водонапорную башню, Ева-Лотта забралась по лесам так же высоко, как Андерс и Калле. А когда полицейский Бьорк увидел их и посоветовал сию же минуту убираться оттуда, Ева-Лотта совершенно спокойно уселась на самый конец доски, где у любого закружилась бы голова, и, смеясь, крикнула: — Поднимитесь сюда и заберите нас!Она никак не ожидала, что полицейский Бьорк поймает ее на слове! Но он был лучшим гимнастом в добровольном спортивном обществе города, и залезть на леса к Еве-Лотте было для него делом нескольких секунд. — Попроси папу, чтобы он достал тебе трапецию, — сказал он. — Если ты свалишься с трапеции, будет хоть какая-то надежда, что ты не свернешь себе шею! Потом он крепко обхватил Еву-Лотту за талию и спустился с нею вниз. Андерс и Калле уже сами слезли, причем с удивительной скоростью. С того раза ребята стали уважать полицейского Бьорка. И Еву-Лотту они тоже уважали, не говоря уж о том, что оба хотели жениться на ней. — Шутка ли — так ответить полицейскому! Это не всякая девчонка смогла бы, да и не всякий мальчишка! — заметил тогда Андерс. — Стойте! Там кто-то идет, — быстро зашептал Андрее. Кто-то действительно шел. Он только что вышел из-за угла и быстрыми шагами направлялся к калитке булочника. Это был высокий человек без шляпы, в сером костюме и с большим чемоданом в руке. ВОПРОС* С каким чувством написала Линдгрен следующие строки: «Каникулы! Ни уроков, ни домашних заданий, только и дела, что поливать клубнику да следить, не появились ли по соседству преступники. Ни то, ни другое не было особенно затруднительным»? Почувствовали вы ее доброжелательную усмешку?

“целый день играет, молчит, когда его бранят”. Нам показан мелкий чиновник, старающийся угодить “всем людям без изъятья”, проводящий свое время со старичками для того, чтобы его заметили и отличили, молчаливый и покорный со своим начальником, робкий и покорный с Софьей, которая его любит, дерзкий и нахальный с горничной; человек, умеющий подладиться под другого, приноровиться к обстоятельствам. Он услужлив, “в нем Загорецкий не умрет”. Он может вовремя успокоить рассерженную даму, предложив ей партию в карты; как говорит про него Чацкий: “Там моську вовремя погладит, тут впору карточку вотрет!”
Однако цель жизни Молчалина вовсе не в угождении всем людям. Это всего лишь средство для достижения главной цели. Он хочет быть знатным, богатым, принятым в “высшем свете”, он любит легкую, веселую жизнь, жизнь без забот и тревог. Он считает, что все должны стремиться к той же цели, потому без сомнений предлагает Чацкому: “Ну,, право, что бы вам в Москве у нас служить? И награжденья брать, и весело пожить? ” И очень удивлен ответом Чацкого на его предложение. Он вовсе “не видит преступленья” в том, на что так яростно обрушивается Чацкий. Молчалин берет пример с людей, которые, благодаря своему умению приспосабливаться, долго держатся на своих местах. О них он говорит с благоговейным почтением и восторгом: “Вот сам Фома Фомич, знаком он вам?.. При трех министрах был начальник отделенья”... Если же кто-либо обладает обширными родственными связями, если среди его родственников много людей, признанных в обществе “людьми с весом”, то таких он просто боготворит. Например, Татьяна Юрьевна. Как он говорит о ней! Вот его слова: “Татьяна Юрьевна!!! Известная, — притом чиновные и должностные ей все друзья и все родные”. Интересы Молчалина ограничены тем, чтобы набить себе желудок и мошну, ничего не делая, иметь высокий пост, ездить на балы и праздники. Он уважает людей не за их ум, честность, знания, душу, а за друзей, занимающих высокий пост и, следовательно, могущих быть полезными, за то, что они богаты, имеют теплое местечко, дают богатые балы. К Молчалину можно применить фразу, сказанную Львом Толстым в романе “Война и мир”: “Для лакея нет великого человека, у лакея свое понятие о величии”. Такие люди, как Молчалин, обычно достигают того, к чему стремятся. Они оказываются в милости при дворе и приняты в высшем свете. Как дядя Фамусова, который падал для увеселения “их величества”. “Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович! Шутка! В чины выводит кто и пенсии дает? Максим-Петрович”.
Да, Молчалины достигали и достигают многого. Почему же Чацкий не захотел стать таким же, как все? Таким же Молчалиным? Везде хорошо принятым, обласканным “высшим светом”? Ведь он имел гораздо больше шансов и возможностей успеть при дворе, чем Молчалин. Но Чацкий признавал “служенье делу, а не лицам”. Он умел глубоко чувствовать, любить, он мыслил, мечтал (не о приглашении на бал к Татьяне Юрьевне!). Молчалину ничего из этого дано не было. Чацкий понимал, что Молчалин — бедный человек. Он обокрал сам себя, все свои помыслы, чувства, желания направив на достижение материального благополучия. Он и любить не может. Он барышню любит по должности, горничную — от скуки. Человек, который не знает и не хочет знать никакой другой жизни, кроме светских развлечений, — несчастный человек. Зная все это, Чацкий не мог стать Молчалиным. Он любил дело и любил веселье, но делал то и другое хорошо и никогда не смешивал эти вещи. Вот его ответ на предложение Молчалина о службе в Москве: “Когда в делах — я от веселий прячусь, когда дурачиться — дурачусь, а смешивать два эти ремесла есть тьма искусников, я не из их числа”.
И все-таки Молчалины могут быть счастливы. Запросы их настолько малы, что они вполне удовлетворяются материальной стороной жизни. Им, может быть, не доступны высокие идеалы и радости Чацкого, но они их и не требуют. Это бедные люди, обокравшие сами себя, но они этого не сознают, они об этом просто не думают и поэтому счастливы. Они несчастны с точки зрения Чацкого, который не смог бы жить, как они, но они счастливы, потому что нельзя быть несчастным оттого, что нечто тебе недоступно, если ты об этом “нечто” даже не подозреваешь. И хотя счастье их мелочно, они счастливы, потому что им не надо большего.
Но люди, которые мыслят и чувствуют, не должны да и не могут быть счастливы таким счастьем. Эти люди стремятся к высоким идеалам и целям, живут мечтой и осуществляют мечту. Счастье их — в деле, в идее, в мечте. И именно они наполняют жизнь всех людей высоким смыслом и светом.