ідея твору КРИЛА ЛІНА КОСТЕНКА

1.Чому п'єсу Ляльковий дім називають новою драмою?
2.Чим схожа Нора на Героїнь творів Стендаля,Бальзака,Толстого?
3.Яких відтінків лексичного значення набуває слово ляльковий у тексті?Як це пов'язано з ідеєю твору?
4.Визначте зовнішню і внутрішню дію п'єси?Які особливості стилю п'єси?
5.Чим змінюється протягом п'єси характер дійових осіб?Як і чому?
6.Якими ви уявляєте подальші стоснки Нори і її чоловіка?Нори та її дітей?
7.Чому в п'єсі Ляльковий дім Ібсен віддає перевагу "відкритому фіналу"?

Блока.

Помогите,пойдет ли такое сочинение....
Если нет,то как можно написать?

Действие «Двенадцати» происходит на фоне разгулявшейся природной стихии: «завивает ветер белый снежок», «свищет ветер», «порхает снег», «пылит пурга», «ветер, ветер — на всем божьем свете!», «ра¬зыгралась чтой-то вьюга». Образы ветра и метели имеют в поэме символическое значение. Они знамену¬ют собой историческую бурю событий.
В первой главе предстают представители старого мира: буржуй, писатель-ви¬тия, товарищ поп, барыня в каракуле. Все они враж¬дебно настроены к революции.
Со всеми представителями старого мира природная стихия обходится безжалостно: сбивает с ног, рвет одежду, толкает в сугроб, и это тоже символично.
Двенадцать красногвардейцев — представители и ярые защитники нового строя. С одной стороны, они стоят на защите правого дела, с другой, почувствовав свободу, творят зло и без¬законие.
Такая вседозволенность оборачивается убийством Катьки. Поведение красногвардейцев поэт объясняет тем, что они вышли из старого мира, воспитывались и росли в его недрах, а потому не могут сразу преодолеть накопленный за долгие годы негатив.
В заключительной главе возникает образ Иисуса Христа.Одни полагают, что присутствие Христа — свидетель¬ство того, что сам Бог не только на стороне револю¬ции, но и во главе ее. Они указывали на связь назва¬ния поэмы с легендой о двенадцати апостолах, учени¬ках Иисуса, шедших за ним. Другие называют такие утверждения святотатством и в доказательство при¬водят неоднократно употребленную в поэме фразу «Эх, эх, без креста!»

последний раз. От ложа купли и позора я оторвал уста и взгляд, над нами, видимо для взора, струясь, зашевелился яд. И там, где с дрожью смутно-зыбкой на тени лезли тени, там портрет с язвительной улыбкой цинично обратился к нам. И стали тихи и серьёзны вдруг помертвевшие черты, и на окне узор морозный, и эти розы из тафты. Мой вздох, что был бесстыдно начат, тобою не был довершён, и мнилось, кто-то тихо плачет, под грязным ложем погребён. И вдруг средь тиши гробовой, стыдясь, угаснула лампада, и вечный сумрак, сумрак ада приблизил к нам лик чёрный свой. Я звал последнюю ступень, и сердце мёртвым сном заснуло, но вдруг, мелькнув во сне, всплеснула и зарыдала и прильнула Её воскреснувшая Тень

появившегося незнакомца были широкие плечи, длинные волосы, схваченные кожаным ремешком. Рост его превышал шесть футов, смуглое лицо было раскрашено: переносица красной краской, веки - черной, лоб - белой. Одет он был, как полагается жителю пограничной полосы Патагонии: на нем был великолепный, сшитый жилами страуса плащ из шкуры гуанако, пушистой шерстью наружу, и разукрашенный красными фантастическими узорами. Под плащом виднелась нижняя одежда из лисьего меха, туго стянутая в талии и впереди заканчивающаяся клинышком. На поясе висел мешочек с красками для раскрашивания лица. Обувь его была сшита из бычьей кожи и у лодыжек крестообразно перевязана ремешками.

Кто он?