Да мне не жалко пкт, но за одну строчку 100 - не надо борзеть! А всё-таки интересно, что внимательный шестиклассник приобретёт, перечитыва "Левшу" не

пожалуйста

Его отец стремился к образованию, любил книги. По вечерам и сам писал «Наставление в вере и благочестии» для своего сына-первенца. В нём он записывал воображаемый вопрос и давал на него ответ - что есть добро и зло, что такое долг человека. Сыновьям он нашёл учителя и гордился их успехами в учении. На всю жизнь сохранилась у будущего поэта любовь к книгам, купленным отцом, - «Жизнь Ганнибала», «История сэра Уильяма Уоллеса», он перечитывал их без конца.
Со смертью отца, по словам Бёрнса, он потерял «лучшего из друзей, мудрейшего из наставников»

Был честный фермер мой отец.
Он не имел достатка,
Но от наследников своих
Он требовал порядка.
Учил достоинство хранить,
Хоть нет гроша в карманах.
Страшнее - чести изменить,
Чем быть в отрепьях рваных!

Впоследствии и сам поэт становится наставником своему младшему брату, которому писал: «Прежде всего учись сдержанности и молчаливости. Будь ты мудрым, как Ньютон, и остроумным, как Свифт, болтливость всегда принизит тебя в глазах окружающих...». И в другом письме:"Душа человека-его королевство. Сейчас в твоём возрасте закладывается черты характера... И эти черты останутся в тебе до самого конца".

Его поэтическая лира воспевает пахаря и угольщика, пастуха и кузнеца, она близка к народным песням, балладам, преданиям и сатирическим народным произведениям. Поэт всегда на стороне бедных и обездоленных, несправедливо униженных и обиженных. Отчётливо понимая, что поэтический дар - особый дар, Бёрнс всё-таки считает, что «совершенство в этой профессии есть плод усердия, труда, вдумчивости и поисков...».Серьёзной он считает и миссию, назначение поэта:

Одной мечтой с тех пор я жил:

Служить стране по мере сил...

Вот почему особое место занимали в его поэзии песни, идущие от простого люда:

При всем при том,

елал зла, И потому мои дела Немного пользы вам узнать, А душу можно ль рассказать? Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог. Я знал одной лишь думы власть, Одну - но пламенную страсть: Она, как червь, во мне жила, Изгрызла душу и сожгла. Она мечты мои звала От келий душных и молитв В тот чудный мир тревог и битв, Где в тучах прячутся скалы, Где люди вольны, как орлы. Я эту страсть во тьме ночной Вскормил слезами и тоской; Ее пред небом и землей Я ныне громко признаю И о прощенье не молю. 4 Старик! я слышал много раз, Что ты меня от смерти спас - Зачем? .. Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах Душой дитя, судьбой монах. Я никому не мог сказать Священных слов "отец" и "мать". Конечно, ты хотел, старик, Чтоб я в обители отвык От этих сладостных имен, - Напрасно: звук их был рожден Со мной. И видел у других Отчизну, дом, друзей, родных, А у себя не находил Не только милых душ - могил! Тогда, пустых не тратя слез, В душе я клятву произнес: Хотя на миг когда-нибудь Мою пылающую грудь Прижать с тоской к груди другой, Хоть незнакомой, но родной. Увы! теперь мечтанья те Погибли в полной красоте, И я как жил, в земле чужой Умру рабом и сиротой. 5 Меня могила не страшит: Там, говорят, страданье спит В холодной вечной тишине; Но с жизнью жаль расстаться мне. Я молод, молод... Знал ли ты Разгульной юности мечты? Или не знал, или забыл, Как ненавидел и любил; Как сердце билося живей При виде солнца и полей С высокой башни угловой, Где воздух свеж и где порой В глубокой скважине стены, Дитя неведомой страны, Прижавшись, голубь молодой Сидит, испуганный грозой? Пускай теперь прекрасный свет Тебе постыл; ты слаб, ты сед, И от желаний ты отвык. Что за нужда? Ты жил, старик! Тебе есть в мире что забыть, Ты жил, - я также мог бы жить! 6 Ты хочешь знать, что видел я На воле? - Пышные поля, Холмы, покрытые венцом Дерев, разросшихся кругом, Шумящих свежею толпой, Как братья в пляске круговой. Я видел груды темных скал, Когда поток их разделял. И думы их я угадал: Мне было свыше то дано! Простерты в воздухе давно Объятья каменные их, И жаждут встречи каждый миг; Но дни бегут, бегут года - Им не сойтиться никогда! Я видел горные хребты, Причудливые, как мечты, Когда в час утренней зари Курилися, как алтари, Их выси в небе голубом, И облачко за облачком, Покинув тайный свой ночлег, К востоку направляло бег - Как будто белый караван Залетных птиц из дальних стран! Вдали я видел сквозь туман, В снегах, горящих, как алмаз, Седой незыблемый Кавказ; И было сердцу моему Легко, не знаю почему. Мне тайный голос говорил, Что некогда и я там жил, И стало в памяти моей Прошедшее ясней, ясней...