А.П.Чехов говорил: «...в нас со стороны отца, а...со стороны матери».

2 класс.

Кто из известных русских писателей был врачом по образованию?
Что объединяет имена: Максим Горький, Демьян Бедный, Анна Ахматова, Жорж Санд, Брат моего брата, Стендаль?
Какая книга Чехова имеет географическое название?
Когда и в каком театре была впервые поставлена «Чайка»?
Как назвал Чехов свое последнее драматическое произведение?
Когда и почему Чехов отказался от звания академика?
Чьи это слова: «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли»?
Какой рассказ Чехова вызвал особенный восторг Л. Н. Толстого? (По словам его дочери Татьяны Львовны, Лев Николаевич читал его «четыре вечера подряд вслух и говорил, что поумнел от этой вещи».)
Какие рассказы Чехова составляют так называемую маленькую трилогию?
Назовите последний рассказ Чехова.
Люди не слушают старого извозчика, когда тот пытается рассказать им о своем горе. Кто выслушал его?
Герою какого чеховского рассказа принадлежат следующие слова: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других»?
На занавесе какого театра изображена чайка?
Героем какого рассказа Чехова является Очумелов?
В каком произведении Чехова героев зовут Иван Иваныч, Федор Тимофеевич и Тетка? (Это вовсе не люди, хотя имеют человеческие имена.)


Контрольные вопросы по рассказу «Ионыч»
Как звали Старцева?
Где назначила свидание Старцеву Котик?
Как начала свой роман Вера Иосифовна?
Как звали четырнадцатилетнего лакея в доме Туркиных, который изображал трагическую фигуру и восклицал: «Умри, несчастная!»?
Кто в своей речи употреблял слова «недурственно», «он не имеет никакого римского права», «здравствуйте пожалуйста», «умри, Денис, лучше не напишешь»?
Как звали кучера Старцева и как он был одет?
Как звали Котика?
С какой целью уехала в Москву Котик?
Сколько у Ионыча домов в городе и какой по счету дом он себе присматривает?
Куда уезжает лечиться каждую осень Котик со своей матерью?

Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь братец!» И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»… все это я написал.Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин дает за это сорок тысяч.Анна Андреевна. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?Хлестаков. Да, это мое сочинение.Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича.(Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз — в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку — пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру — я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница сто'ит… А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж… ж… ж… Иной раз и министр…
Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.
Мне даже на пакетах пишут: «ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, — куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, — ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? — я спрашиваю. «Иван Александрович ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже… «Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я…» И точно: бывало, как прохожу через департамент, — просто землетрясенье, все дрожит и трясется как лист.
Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится еще сильнее.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам.» Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш…


В приведённой выше сцене Хлестаков самозабвенно лжёт. Почему он это делает?